Феномен по имени Милтон Эриксон

Милтон Г Эриксон, Эрнест Л. Росси. Человек из февраля. Гипнотерапия и развитие самосознания личности. — М.: Класс, 1995.

Семинар с доктором медицины Милтоном Г Эриксоном (Уроки гипноза) — М.: Класс, 1994.

В каждом из нас неистребима вера в чудеса, хотя далеко не все склонны признаваться себе в этом на исходе технологичного и рационалистичного столетия. Ее корни - в неразгаданности собственной природы, в смутном понимании того, что в тебе самом скрыты неведомые силы, постичь которые, оставаясь в жестких рамках рациональной логики едва ли возможно. Но ведь так хочется... И не просто постичь, почувствовать, но и овладеть, научиться общаться и обращаться с самим собой, обретая новые возможности и решая старые наболевшие проблемы. Отсюда - неутихающий интерес к тем, кто способен увести за грань возможного и помочь по-новому открыть самих себя. В последние годы еще одна такая культовая личность оказалась в поле зрения нашего читателя и заинтересованного потребителя, подобной информации.

Милтон Эриксон. То, что связано с этой фигурой, исполнено парадоксов и, возможно, является лучшей метафорой его терапевтического подхода, немыслимого без парадокса, ошеломления, кажущегося противоречия. Крестьянский сын, родившийся в начале века в шахтерском поселке ("Я родился... в самой заурядной избе ..., три стены были бревенчатые, а четвертая была отвесным склоном горы, а пол был земляной") и выросший на ферме, стал, по мнению многих, самым выдающимся психотерапевтом ХХ века, профессором..., основателем..., президентом... и обладателем еще множества титулов и званий. Человек, в 17 лет перенесший полиомиелит и приговоренный к смерти ("Я услышал, как трое врачей в соседней комнате говорили моей матери: "К утру мальчик умрет". Будучи нормальным ребенком, я не поверил этому"), заново учившийся ходить, на всю жизнь оставшийся калекой и многие годы проведший в инвалидной коляске, прожил 78 лет жизни, наполненной трудом и достижениями, стал отцом восьмерых детей, работал до самых последних дней, когда отказывали и руки, и язык, поражая приезжавших к нему учиться со всех концов мира не только мастерством, переходившим в умение творить чудо, но и способностью радоваться каждой минуте отпущенной ему жизни. ("Члены семьи Эриксонов... воспринимают болезни и неудачи как черные сухари жизни. А ведь нет ничего лучше черных сухарей, скажет вам любой солдат, подъев весь свой неприкосновенный запас"). Врач, возвращавший здоровье и полноту жизни сотням людей, часто до этого годами безрезультатно ходившим по специалистам. А ему порой хватало единственной встречи, а то и телефонного разговора... В качестве терапевтического средства он использовал экскурсии в ботанический сад, бессонные ночи, проведенные стоя у каминной полки, натирание полов, ресторанные склоки, битье и разрушение больничного оборудования... И в то же время он был для своих пациентов "человеком, которому ты полностью доверяешь, кто никогда не отставит тебя в беде и которому всегда можно протянуть руки"... Ниспровергатель и безжалостный критик всех и всяческих теорий в психотерапии ("Я считаю ошибочной любую психотерапию, опирающуюся на единую теорию. Ведь все люди непохожи друг на друга"), особенно непримиримый к психоанализу, хоть и признававший, что "Фрейд обогатил психиатрию и психологию массой ценных идей, ... до которых психиатрам и психологам следовало додуматься самостоятельно, а не дожидаться пока Фрейд им все разжует", он сам стал основателем нового направления в психотерапии, получившего название эриксоновский гипноз, оставил множество учеников и последователей. На методах Эриксона, тщательно проанализированных и переработанных, во многом основаны технологии столь модного ныне НЛП (нейролингвистического программирования). И вместе с тем, мастерство Эриксона принципиально не воспроизводимо (Недаром один из участников обучающего семинара резонно замечает "Люди всегда наполняют ваши внушения и с большим вдохновением, чего нельзя сказать о моих пациентах"), потому что не поддается воспроизведению всякая истинная магия, основанная прежде всего на уникальности личности того, кто ее творит.

Что же может почерпнуть читатель, пожелавший приобщиться к миру и личности Эриксона, из его книг (в последние два-три года появилось несколько изданий, в том числе и "пиратских", на обложке которых - имя Эриксона, наиболее серьезны из них две книги, выпущенные независимой фирмой "Класс", еще несколько - в издательских планах)? Кстати, еще один парадокс - это не книги, написанные Эриксоном, но записи его сеансов гипнотерапии, обучающих семинаров и комментарии к ним, подготовленные к печати его учениками. Начинающий психолог, польстившийся на название серии "Библиотека практической психологии и психотерапии" и купивший книгу в надежде получить понятный и надежный инструмент для использования в личной практике и зарабатываний денег, будет, вероятно, разочарован. Несмотря на подробнейшие стенограммы и комментарии к ним, несмотря на греющие душу заголовки типа "как с помощью гипноза сделать более эффективными индивидуальные паттерны обучения" или "как, используя гипнотическое внушение, сделать неприятные воспоминания привлекательными и комфортными", читатель не найдет даже подобия инструкций или рецептов и возможно будет сбит с толку и окажется в положении, аналогичном пациентке Эриксона, которую тот намеренно приводит в замешательство, вовлекая в игру словесных ассоциаций и подводя исподволь к гипнотическому трансу. Впрочем, утешением для такого "наивного психолога" может послужить то, что и опытные психотерапевты - ученики Эриксона, просматривая с ним видеозапись или стенограмму его сеансов, оказываются порой не в силах оценить полный смысл его реплик и действий. "Когда я выступаю, представляя тебя и твои методы..., я всегда предупреждаю присутствующих, что даже самые внимательные и наблюдательные не смогут уловить около половины того, что будет с ним происходить. И вот перед тобой сидит тот, кто не уловил почти всю вторую половину" - признается Джеффи Зейг.

В более выгодном положении окажется, конечно, профессионал, уже частично приобщенный к тайнам эриксоновских методов (для этого сейчас есть возможности). Думается, для такого читателя книги будут интересны прежде всего не конкретными приемами или техниками, но возможностью приобщиться к работе настоящего мастера, повторить которую - нереально, но зато можно вновь и вновь учиться, получая при этом истинное удовольствие.

И все же не исключено, что больше всего почерпнет из книг непрофессионал - тот, чей интерес к проблемам, с которых мы начинали статью, и готовность к интеллектуальным приключениям позволят преодолеть барьер узкоспециального названия серии и помогут настроиться при чтении на нужную волну. Если это получится, такой читатель будет вознагражден сполна.

Понимание многоуровневости нашей психики, наличие, наряду с сознанием, бессознательного (в терминологии столь презираемых Эриксоном психоаналитиков) или подсознания (по самому Эриксону) стало уже общим местом для просвещенного читателя. И тем не менее, если отвлечься от рассуждений специалистов о комплексах, архетипах или перинатальных матрицах, то выяснится, что мы очень мало содержательного можем сказать о том, что есть в каждом из нас, столь же близком и заманчивом, сколь недоступном. Эриксон же, запутывая сознание своими парадоксами, вводя пациентов в гипнотический транс, занимая ум разгадыванием смысла своих притч-историй - казалось бы очень простых и в то же время всегда несущих в себе непонятное - через все это открывает путь за пределы сознания и ведет туда вслед за собой.

На этом непростом пути приходит постижение того, что сознание и подсознание обладают разным опытом и информацией, подчас взаимоисключающими. "Я хочу сказать "нет", а говорю "да". Но ведь невозможно иметь одновременно два разных мнения. Или у вас это получается?" - недоумевает пациентка. А соавтор Эриксона Эрнест Росси комментирует: "Ее сознание хочет сказать "нет", но что-то внутри протестует и говорит "да". Это сплошь и рядом случается в повседневной жизни... Наше замешательство и возникший конфликт говорят о том, что где-то глубоко в подсознании спонтанно возникли какие-то новые

представления о жизни." Не раз и не два покажетЭриксон, как подсознание воспринимает мир точнее и полнее. Надо только научиться его понимать и доверять ему...

Весьма запутанно в подсознании понятие времени. Быть может, времени в нашем обычном понимании тем не существует вовсе? Во всяком случае, в реальности подсознания можно вернуться в прошлое, не только заново пережить его (в том числе и то, память о чем полностью отсутствует в сознании), но и изменить это прошлое - не реальный ход событий, но их восприятие и эмоциональное отношение к ним, и это измененное прошлое по-новому определит настоящее и будущее.

Не меньше, чем со временем, запутанны отношения подсознания со смыслом. Не даром Эриксон не раз приводит пример о более, чем сотне значений английского эквивалента слова "бежать". Сознание может уловить их не более, чем по одному за раз, расчленяя и анализируя, подсознанию, лавирующему в причудливых поворотах ассоциаций, доступно много больше. И надо быть Эриксоном, чтобы рассказать простенькую историю в семи фразах, из которых добросовестный ученик извлечет потом 11 смыслов, и все они будут "работать" на конкретную ситуацию, в которой была рассказана история. Но пока сознание будет мучиться над разгадкой хоть одного из смыслов, подсознание воспримет все 11 (а то и больше) сразу, и для этого совсем не обязательно быть Эриксоном.

Таковы некоторые из проблем, над которыми может задуматься читатель. Ограничивается ли ими и им подобными процесс знакомства с книгой? Или же, пока сознание размышляет, подсознание постигает содержание книги своим путем, извлекая из нее все новые и новые уроки? Возможно ли это? Ведь перед нами всего лишь текст, лишенный интонаций и мимики автора, вырванный из контекста ситуации, предназначенный совсем для других людей и совсем для других целей. К тому же текст, изначально произнесенный на другом языке и даже в самом лучшем переводе неизбежно теряющий нюансы смыслов и остроту каламбуров. И все же... Наверное, в этом и состоит неуловимая притягательность книг Эриксона, что сила его таланта (магии? чародейства?) вовлекает нас в путешествие по неведомым лабиринтам самих себя, разматывая клубок наших личных ассоциаций и непонятным для нас самих образом обогащает опыт нашего жизненного пути. И уроки Милтона Эриксона наполняются новыми, нашими собственными смыслами.

(Независимая газета, январь 1998)