Ордынка: история одной улицы
Эпиграф 1.
Я как раз посерединке
жизни собственной стояла.
На Полянке, на Ордынке
тихо музыка играла...
Я снаружи и с изнанки
ткань судьбы перебирала,
на Ордынке, на Полянке
тихо музыка играла.
Это было на стоянке,
душу ветром пробирало.
На Ордынке, на Полянке
тихо музыка играла...
(Ю.Мориц)
Эпиграф 2.
- Ну, и дела же с этой Нинкою,
Она жила со всей Ордынкою,
И с нею спать - ну кто захочет сам?
А мне плевать, мне очень хочется. ...
- Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные,
Всегда одета, как уборщица...
- Плевать на это - очень хочется.
(В.Высоцкий)
К этой теме я долго подбиралась. Очень сложно совместить рассказ об улице твоего детства и твоих семейных корней, где многое врезалось в память души, а много интересного осталось незамеченным за ненадобностью, с рассказом об улице как немаловажной части истории Москвы, а заодно и с Ордынкой сегодняшней постсоветской действительности.
Когда рассказ сложился, оказалось, что тема – еще сложнее,чем я предполагала. Ордынка предстала передо мной как отражение истории страны - результат разнообразных скрещений людских судеб, драм и добрых дел. Купцы, архитекторы, строители, император, великая княгиня, священники, революционеры, художники, поэты, шпана, работяги - их дела и истории создали нынешний облик Большой Ордынки.
Итак, название улицы Большая Ордынка несомненно связано с Ордой и с дорогой из Москвы в Орду, которая проходила по ней. Конкретных версий названий несколько, но мы не будем в них углубляться. Одним концом улица упирается в Садовое кольцо, другим - в большой и малый Москворецкий мост, за которыми - Васильевский спуск и Красная площадь.
На Ордынке пять церквей и утверждается, что это единственная улица старой Москвы, сохранившая все свои церкви.
Ордынка - центральная улица московского Замосковоречья - купеческого района, воспетого Островским. «Замоскворечье – совершенно особенная часть Москвы. Кажется, здесь навсегда остался ритм, в котором жили его обитатели – купечество, среднее духовенство и ремесленники – спокойный, неторопливый, размеренный. Район не принадлежит ни к центру, ни к окраине, а находится в каком-то особом измерении, своеобразной провинцией в центре. Его начали заселять купцы, ремесленники и среднее духовенство. Все эти социальные группы не могли позволить себе купить участок земли в центре Москвы, но вот за Москвой-рекой – пожалуйста».
От того времени на Ордынке сохранилось немало симпатичных особнячков: «Купцы со средним достатком строили простые особняки, иногда выделяя их глуповатой фривольной башенкой, красивыми наличниками или подобием колонн. Они разводили рядом просторные сады с фруктовыми деревьями, настаивали из своей рябины ведерные бутыли водки, и чувствовали себя намного лучше, чем утонченные дворяне в их домах с портиками и мезонинами на той стороне Москвы-реки. А в интерьере купцы давали волю своему безудержному вкусу: огромные люстры (совсем как на картинах Федотова), мещанские обои и скатерти с цветочками были неизменным атрибутом каждой парадной комнаты.»
Позднее появились большие доходные дома предреволюционных лет.
В советские годы Ордынка стала родиной молодых волков - шпаны Замоскворечья. Впрочем, я ничего об этом не знала, и из запомнившегося об улице с детства пожалуй заслуживает упоминания то, как военная техника после парада на Красной площади ехала "своим ходом" по Ордынке (куда она девалась потом, я не знаю). Поэтому "смотреть парад" для меня означало приехать в гости к бабушке, спуститься к подъезду и глядеть, как мимо в нескольких метрах ползут танки и другие громадины.
На взгляд дилетанта-прохожего, за годы советской власти улица изменялась довольно мало, сохранив во многом, невзирая на катаклизмы века, дух старой Москвы. Однако сегодня Ордынка меняется: по счастью, не столько затраивается и перестраивается, сколько реставрируется. На сегодня чуть ли не половина улицы разрыта. Чуть ли не половина домов на реставрации. Будни Ордынки выглядят примерно вот так.
Итак, со стороны Садового кольца Ордынка открывается Серпуховской (бывшей Добрынинской) площадью. На этом доме много лет висело изображение, которое очень любили фотографировать в раннепостсоветское время: на красном фоне три белые фигуры и надпись "Мы строим коммунизм". Подозреваю, что именно это стыдливо прикрыто белой тряпочкой (а почему-то не рекламой), во всяком случае место размещения и цвет совпадают с моими воспоминаниями.
Также на Добрынинской площади располагался один из монстров советской торговли - Добрынинский универмаг: кажется целых 4 этажа с достижениями советской торговли. Вот так он выглядит сегодня. Оформление поменялось очень сильно, я даже пыталась найти старые фото, но не получилось.
От площади к Ордынке можно попасть через громадный разветвленный подземный переход. Причем он не совсем подземный - какая-то его часть проходит над туннелем Садового кольца. Раньше там можно было через грязное стекло смотреть на машины, а сегодня стекла забиты фанерой. Переход кажется еще более грязным, чем в советские времена, а в открытой части стоит девочка с пони и собирает деньги ему на корм.
А вот первый дом на Ордынке. Это здание, построенное в первой четверти 19 века, выходит центральным фасадом на Серпуховскую площадь, а боковыми - на улицы Большая Полянка и Большая Ордынка. В 1880 году эту удобную усадьбу с точки зрения местоположения приобрел провизор Карл Августович Феррейн, открывший здесь свою аптеку. Здание аптеки представляло собой тогда каменное двухэтажное здание, частью с нежилым подвалом и антресолями. В 1882 году он был создан оригинальный фасад, выходивший на Серпуховскую площадь. Над вывеской Феррейн поместил свой герб. К сожалению, этот фасад до нас не дошел. Аптека сегодня самая заурядная, как и была в эпоху моего детства, но в память врезается крепко.
А это одно из первых интересных зданий - филиал Малого театра. В свежевыкрашенном виде смотрится гораздо симпатичней, чем раньше
В этой части улицы – немалое число посольств. Вот это - посольство Кении (д.70), благодаря ему (и кажется еще парочке посольств по соседству) в нашем дворе постоянно гуляли черные мамы с черными детками.
А история дома как мне кажется одновременно и любопытна и в каком-то смысле типична для этих мест. С 1883 года землей владеет потомственный почетный гражданин К.В. Осипов, который проживал до этого на Кузнецком мосту, в доходном доме. Наверное, недороговизна земли в этом бойком, находившемся недалеко от развилки двух улиц, но все же удаленном от центра месте, позволяла построить собственный особняк. Автором проекта становится архитектор Н. А. Мемнонов, сын губернского секретаря, прошедший обучение в Академии художеств и удостоенный звания классного художника 3-й степени. В 1883 году он состоял архитектором коронационной комиссии, тогда же был награжден орденом Станислава 3-й степени. За свои архитектурные достижения Мемнонов получил и дворянское звание. Хозяин же владения, Осипов, был купцом 1-й гильдии, учредителем торгового дома «К.Осипов и Ко» , состоял членом-соревнователем Совета Комиссаровского Технического училища в Москве с 1886 года, а с 1888 года - старостою Московского Сиротского суда.
Как это часто тогда случалось, торговый дом Осипова разорился и в 1908 году был продан за долги. По решению конкурсного управления его приобрел Н. Д. Ижболдин, который владел торговым домом вместе с отцом и братьями. По-видимому (хотя в явном виде это не написано), ему же отошел и дом и участок по соседству.
В 1911 году Ижболдин обращается за разрешением на строительство шестиэтажного жилого дома. Здание с нежилым подвалом и жилым полуподвалом возводилось под руководством гражданского инженера и архитектора Н. Г. Лазарева, который владел конторой «Лазарев Н.Г., инженер, и Строев Ф.А.». Собственно, именно этот самый дом и есть тот, к которому я прежде всего шла.
Колодцеобразный двор, почти без зелени - и как там гулять-то? А ведь гуляли...
Наши окна - то, что закрыто зеленой веткой, и слева от него.
Когда-то наверное за этими окнами была парадная зала квартиры в доходном доме. Потом конечно квартира превратилась в коммуналку, 6 комнат, на моем веку жильцов было не больше, чем по трое, а где-то и по одному жили, на мамином в квартире жили 30 с чем-то человек, а нашей была как раз та самая парадная комната, разделенная перегородкой на две (немалая коммунальная роскошь по тем временам). Собственно, в сознательном возрасте я не так уж много там и жила, но бывала часто, а несколько раз и жила месяцами, когда родители "подбрасывали" меня бабушке на длительный срок.
Вот и подъезд - обшарпанный и мало изменившийся, хотя дом расселили еще около 1980 года, переделав под элитное (по тем временам) жилье.
В тот день произошло маленькое чудо - подъезд, где я рассчитывала встретить домофон или даже строгого консьержа, отказался открыт. И вот он, знакомый изгиб московских лестниц. Лифт есть, на моей памяти он сначала ходил только вверх, потом его надолго останавливали на переделку, после чего он стал ходить и вниз тоже. В общем по этим лестницам на пятый этаж и с него (потолки 4 с лишним метра) я находилась вдоволь.
Вот такие перила
А вот и дом с фасада.
Я прощаюсь с домом и двигаюсь дальше. И понимаю, что детская память не сохранила почти ничего: основные пути лежали в другую сторону и хотя я наверняка здесь не раз ходила, улицу моих предков приходится открывать заново.
Решетка на доме 64
Первая церковь на моем пути - церковь Великомученицы Екатерины на Всполье. Храм выстроен на месте прежнего в 1766-1767 годах, на казенные средства, в ознаменование воцарения императрицы Екатерины II, очень почитавшей свою небесную покровительницу. Строительство велось по проекту известного архитектора К.И.Бланка, в стиле барокко, весьма редком для Москвы. Здание отчасти напоминает по характеру некоторые парковые павильоны того времени. Храмовую икону святой Екатерины украшала пожертвованная императрицей драгоценная риза с ее вензелем. Все иконы для иконостаса были написаны знаменитым художником Д.Г.Левицким совместно с В.И.Василевским. Росписи храма выполнили ученики Д.Г.Левицкого. Фигурная решетка церковной ограды - редкостный образец прикладного искусства первой половины XVIII века - была перенесена сюда по распоряжению Екатерины II из Кремля. Выкованная дворцовыми мастерами в начале 1730-х годов, она стояла между Архангельским собором и Патриаршим двором (Решетку искала упорно - не нашла). В храме в день святой Екатерины неоднократно служил Тихон, Патриарх Московский. С середины XVIII века при Екатерининском храме существовала богадельня, для которой было построено кирпичное двухэтажное здание на углу Погорельского и Щетининского переулков (соответственно - бывших Большого и Малого Екатерининских).
После революции церковные ценности отошли к пролетариату: 6 апреля 1922 года здесь было изъято 11 пудов 33 фунта 72 золотника золотых и серебряных изделий. В 1931 году Екатерининская церковь была закрыта. Позже в здании размещался Всероссийский художественный научно-реставрационный центром, созданный в 1918 году для руководства реставрационными работами в стране. Инициатором его создания (сначала это была Комиссия по сохранению и раскрытию памятников древней живописи), равно как и родоначальником отечественной реставрационной школы был академик Игорь Грабарь (1871-1960).
Недалеко от храма находится монстрообразное посольство Израиля, напомнившее мне грамотно укрепленный форт. Фотографировать я не рискнула. Любопытно, что дом, где находится посольство, полностью потерявший исторический облик, тем не менее имеет непростую историю. Он существовал уже в первой половине 19 века. По документам на 1910 год владелицей усадьбы числилась почетная потомственная гражданка Е. Н. Блохина. Согласно духовному завещанию Блохиной от 12 октября 1910 года, это здание после ее смерти должно было передаваться в собственность Московскому Купеческому Обществу с тем, чтобы в доме был устроен приют имени Н.В., А.Н., С.Н. и Е.Н. Блохиных для неизлечимых больных - потомственных и почетных граждан православного вероисповедания. Приют должен был быть устроен на 15 мужчин и 15 женщин. Согласно завещанию, владение не могло быть продано или заложено. Для того, чтобы больные пользовались лучшим воздухом, при доме был устроен сад, который запрещалось уничтожать. Двор также нельзя было мостить. Запретила Екатерина Николаевна и делать паровое отопление, чтобы не портить воздух для больных. Для лучшего питания полагалось иметь при приюте корову, а врача в самом приюте не иметь, а приглашать приходящих. Финансирование больницы осуществлялось за счет использования других владений Блохиной, , завещанных также Купеческому обществу. Уже в 1914 году, после смерти Блохиной, здесь было сделано все необходимое для создания приюта для неизлечимых больных, согласно всем предписаниям купчихи-мецената. По-видимому, война не дала возможность выполнить завещание (почему-то мой источник информации в явном виде этого не сообщает)
В этом доме (47) в 1864 году здесь было основано Александро-Мариинское Замоскворецкое училище. Его организатор – Московское купеческое общество, все происходило с высочайшего соизволения самого Александра II. Царь нанес сюда личный визит во время основания заведения, поскольку учреждение училища для бедных детей всех сословий было одним из пунктов его либеральной программы.
Именно здесь в 1888 году в семье преподавателей Бухариных родился сын Николай Бухарин.
В более поздние времена здесь находилось Московское педагогическое училище №1 имени Ушинского, ныне переименованное в колледж. Так выглядит подъезд колледжа.
Это особняк начала XIX века, известный как усадьба Арсеньевых (д.45). Портик из полуколонн и высокий мезонин (надстройка в средней части) – характерный вид московского особняка в посленаполеоновской Москве. Дом построен не из камня, а из деревянного сруба. Деревянные жилые дома в те времена возводили за 1-2 дня, учитывая, что на рынках тогда продавались готовые деревянные резные наличники и прочие детали.
Если предыдущие домики представляли собой относительно незаурядные образцы, то вот этот (48), согласно мнению специалистов - типичный образец того самого незамысловатого домика купца со средним достатком.
Впрочем, если верить другим специалистам, история у домика не такая уж короткая - и там не только купцы фигурируют. По-видимому, домик построен в 1817 году и принадлежал штабс-капитану Евграфу Аммосовичу Демидову. В 1874 году хозяином дома значился капитан Правдин. Он оштукатурил фасад, придавая ему эклектичную форму. В 1882 году появился новый хозяин - московский купец 1-й гильдии А. Н. Дружинин. Облик дома опять изменился. Архитектор Певницкий придал ему более строгие неоклассические формы.
Окна дома 48.
Это один из самых известных домов на Ордынке (д.41) – бывшее фамильное гнездо купцов Морозовых». Дом построен в 1821 году. В 1875 году его приобрел для своей жены Анны Федоровны Тимофей Савич Морозов, купец 1-й гильдии, владелец текстильного «Товарищества Саввы Морозова сын и Ко». Сын владельцев дома, Сергей Тимофеевич Морозов, был известным меценатом и покровителем художников, он познакомил своих отца и мать с Исааком Левитаном и Валентином Серовым, который написал портреты Тимофея Савича и Анны Федоровны, висевшие в гостиной дома на Ордынке.
В конце XIX века особняком владел уже внук первых хозяев первых Морозовых. Его жена заказала перестройку дома модным тогда архитекторам – неоклассицисту Ивану Кузнецову и лучшему русскому архитектору эпохи модерн Федору Шехтелю. Кузнецову принадлежит внешняя отделка здания, своего рода римейк классицизма XIX века, а Шехтель спроектировал внутренние интерьеры с лепным фризом из цветов, корзинок и химер. В столовой находился камин, для которого скульптор Сергей Коненков исполнил деревянное панно «Пиршество». Панно сейчас находится в Третьяковской галерее. Меньше повезло остальным деталям интерьера – их уничтожили, это большая потеря, учитывая, что Шехтель делал рисунки и эскизы абсолютно для всего, включая дверные ручки и шпингалеты.
После революции адресу Ордынка, 41 размещался народный суд, затем – разные другие организации, пока, наконец, в 1993 году здание не приватизировал крупный предприниматель Вячеслав Кантор. Главное управление охраны памятников Москвы поставило условием получения в собственность исторического дома его научную реставрацию с восстановлением интерьеров. Были привлечены лучшие исследователи и искусствоведы, на реставрацию потрачено огромное количество денег. В частности, была сделана гипсовая копия панно с камина работы Коненкова, находящегося в Третьяковке, а также новые владельцы выкупили у частных коллекционеров Серовский портрет Морозова. Портрет повешен в точности на то место, где он находился при последних Морозовых.
Во дворе особняка Морозовых находится скульптура "Возрождение" работы Эрнста Неизвестного. Монумент поставлен в 2000 году по инициативе компании Акрон - владельца особняка. Он изображает Михаила Архангела, возносящегося в небо. По Библейской легенде, именно этот небесный воин отвел меч Авраама, когда старец уже хотел принести в жертву своего сына, Исаака. Возможно, изображен этот момент, а возможно, и другой – когда Архангел огненным мечом защищал древо познания от Адама и Евы. Изображение Михаила не случайно – он считается не только предводителем воинства небесного, но и покровителем земледелия, а компания, заказавшая монумент, занимается агрохимической промышленностью. Само название «Возрождение» имеет несколько значений – это и возрождение русской культуры в лице особняка Морозовых, и надежды на возрождение сельского хозяйства в России. Камень для монумента взят со святой земли, из Иерусалима.
Памятник проецируется на рядом стоящую церковь.
Храм иконы Иверской Божьей матери на Всполье. Эта особо чтимая в России икона хранится в Иверском монастыре на Афоне. Ее точная копия была привезена в Москву в 1648 году, и на протяжении последующих десятилетий делались списки с иконы и основывались в ее честь храмы. Храм на Ордынке был перестроен на месте ранее стоявшей в 1791—1802 церкви на средства купца И. И. Савина в стиле классицизма. В советское время здесь находился клуб автомобильного завода ВАРЗ. Храмы в ампирном стиле разрушали в Москве не столь часто, как другие: Сталину поздний французский классицизм, то есть наполеоновский ампир, даже импонировал, известна его фраза: «я думаю, рабочему классу будет ближе всего искусство революционного классицизма».
А еще хочу обратить внимание на монстра на заднем плане слева, единственного пожалуй подобного монстра на Ордынке. Хотя у него любопытная история, у меня не хватило духу снимать его крупным планом.
В 1941 году немецкой бомбой было разбито находившееся здесь «Убежище для детей и престарелых имени И.А.Лямина». Лямины были известными благотворителями, выстроившими не одну богадельню и церковь. Место их приюта заняло громадное двенадцатиэтажное здание. Отстроенное к 1958 году, оберегаемое строгой охраной во всех подъездах, оно было безымянным, как многие «закрытые» объекты столицы. И лишь в середине 90-х получило свою нынешнюю вывеску у парадного четырехколонного подъезда: «Министерство Российской Федерации по атомной энергии». В просторечье - Минатом. Именно здесь руководили созданием атомных, водородных и плутониевых зарядов.
Дом 34а - Марфо-Мариинская обитель сестер милосердия. К ней относится наша самая длинная история.
Обитель основана в Москве в 1908 году вдовой великого князя Сергея Александровича. Елизаветой Федоровной. Это - не первое общество милосердия, ей основанное . Еще в 1892 году она организовала Елизаветинское благотворительное общество, которое оказывало помощь сиротам и детям неимущих родителей, а когда началась русско-японская война, великая княгиня возглавила Особый комитет помощи воинам, организовала сбор пожертвований раненым и нуждающимся, инвалидам, вдовам и сиротам погибших. Оказывала она помощь и пострадавшим во время Декабрьского вооруженного восстания в Москве. Елизавета Федоровна являлась пожизненным председателем Московского отделения Российского общества Красного Креста, руководила и покровительствовала многим благотворительным организациям
Христианское милосердие и благотворительность стали смыслом жизни великой княгини. Это тем более удивительно, что в девичестве она была лютеранкой и звалась принцессой Эллой Гессен-Дармштадтской. Будучи старшей сестрой Императрицы Александры Федоровны, она вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, брата императора Александра III (сын Александра II , дядя Николая II), приняла православие и нареклась Елизаветой Федоровной.
На долю великой княгини выпала трагическая судьба. Почти на ее глазах 4 февраля 1905 года бомбой, брошенной эсером И.П.Каляевым, был убит ее муж - великий князь Сергей Александрович. Его смерть так потрясла великую княгиню, что она внутренне отрешилась от мира, целиком посвятила себя делу милосердия, употребив на благотворительность все свое имущество. А в память о муже решила создать общину особого типа, где на первом месте было лечение и оказание помощи на благотворительных началах (лечили всех: раненых, увечных, бедных, голодных, сирот…), а на втором - центр художественной культуры.
Именно на этих принципах и возникла Марфо-Мариинская обитель. Специально для устройства этой обители в 1907 году Елизавета Федоровна купила два участка земли. По правовому статусу Марфо-Мариинская обитель являлась не монастырем, а общиной сестер милосердия, имевшей иное предназначение - бескорыстное служение ближнему и главную цель - помощь мирянам. Марфо-Мариинская обитель имела хирургическую больницу, которая считалась одной из лучших в Москве. Туда присылали самых тяжелых, нуждавшихся в особом уходе больных из других больниц. Ухаживала за ними сама Елизавета Федоровна.
Это памятник Елизавете Федоровне на территории обители.
При обители организовали подготовку сестер милосердия высокой квалификации: они получали здесь медицинское образование под руководством лучших медиков Москвы. В 1912 году в общине было 60 сестер милосердия, в 1918 году - 105. Обитель занималась попечением о сиротах, организацией обедов, при ней были воскресная школа для работниц фабрик, а также библиотека. В годы первой мировой войны Елизавета Федоровна руководила созданием госпиталей и подготовкой сестер милосердия. Она разместила в обители лазарет на 50 раненых и 15 выздоравливающих.
Современники отмечают: Елизавета Федоровна была замечательной художницей, она писала иконы, вышивала церковные покровы, расписывала фарфор, слыла знатоком и коллекционером произведений искусства. Она покровительствовала Строгановскому училищу, обществу артистов Императорских театров, Императорскому обществу садоводов, заботилась о сохранении и возрождении народных кустарных промыслов.
На территории обители был разбит прекрасный парк с оранжереями - в настоящее время это единственный сохранившийся на территории Якиманки комплекс ландшафтной архитектуры с часовней, фонтаном, террасой, садовым домиком, липами и кленами, которым уже более ста лет (где спрятался парк сегодня, я так и не поняла).
На свои средства Елизаветой Федоровной здесь же была построена церковь Покрова Пресвятой Богородицы - памятник увечным воинам, которая была заложена 22 мая 1908 года, а освящена 8 апреля 1912 года. Она построена по проекту архитектора А.В.Щусева, украшена скульптурой Н.Я.Тамонькина; мозаики, росписи и иконостас сделаны М.В.Нестеровым, крипта Серафима Саровского расписана П.Д.Кориным, жена которого была воспитанницей обители.
Церковь была закрыта в конце 1920-х годов, после чего туда вселили кинотеатр, а еще позже превратили в склад.
После революции германский посол граф Мирбах предложил Елизавете Федоровне с помощью шведского посла уехать в Германию. Но она отказалась покинуть Россию, а вскоре, как и вся царская фамилия, была сослана на Урал, но не в Екатеринбург, а в Алапаевск. 18 июля 1918 года, в Алапаевске великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с племянниками Иоанном, Константином, Игорем и сыном великого князя Павла Александровича Владимиром Палеем сбросили живыми в заброшенную шахту. Через несколько дней войска белогвардейцев заняли Алапаевск. Тело Елизаветы Федоровны было перевезено сначала в Пекин, а затем в Иерусалим, где и положено в крипте Храма святой Марии Магдалины в русской Гефсиманской обители.
После гибели великой княгини Марфо-Мариинская обитель продолжала оставаться медицинским учреждением - сначала как поликлиника ЦКБУ (Центральная комиссия по улучшению быта ученых), а затем, в 1926 году, была преобразована в амбулаторию имени профессора Ф.А.Рейна. И поныне в этом здании размещается медицинское учреждение - городская поликлиника № 68 имени профессора Ф.А.Рейна.
После Великой Отечественной войны церковь Покрова Пресвятой Богородицы стала владением Всероссийского художественно-реставрационного центра имени И.Э.Грабаря, который бережно отреставрировал храм.
Марфо-Мариинская обитель воссоздана в 1992 году. Обители помогает королевский дом Англии - родственники Великой княгини (которая приходится внучкой королеве Виктории). При этом судьба обители окружена не совсем понятными дрязгами. Так, настоятельницу обители (тоже Елизавету) в 2006 году уволили, формально за ненадлежащий уход за могилами на территории обители и нарушение правил пожарной безопасности. На ее место назначили «исполняющую обязанности настоятельницы» замужнюю женщину.
Больничная церковь жен-мироносиц Марфы и Марии при Марфо-Мариинской обители. Освящена в 1909 году. Располагалась так, чтобы из открытых дверей палат тяжелобольных можно было наблюдать за богослужением. Закрыта в 20е годы. Вновь освящена в 1993 году.
Самая известная церковь на Ордынке. Возможно и на мой вкус самая красивая. Церковь Николая Чудотворца в Пыжах, дата постройки - между 1670 и 1672. Храм Николая Чудотворца в честь своего заступника возвели на свои кровные деньги стрельцы приказа Пыжова в 1672 году. Звон колоколов храма считался одними из благозвучнейших в Москве. Колокол этой церкви потом играл в оркестре Большого театра, сейчас передан Елоховскому собору. Окраска храма до революции была темно-коричневой.
Храм закрыт в начале 30х. Богослужения возобновлены в 1991 году. Настоятель храма - прот. Александр Шаргунов, возглавляет небезызвестный комитет "За нравственное возрождение Отечества"
Городская усадьба Долгова—Жемочкина (д.21). Архитектурный комплекс сформировался к концу XVIII в на фундаменте палат старше на столетие.
Так оформлены ворота, ведущие в усадьбу
Последний на пути храм - Церковь Богоматери Всех скорбящих радости, известная также под названием церкви Спаса Преображения или как церковь Варлаама Хутынского. Первый храм на этом месте поставлен, как полагают, в начале XVI века. Ее появление одни исследователи связывают с походом Василия III на Казань в 1523 году (Варлаам считался покровителем воинов), другие - с выходцами из Новгорода, поселившимися в Заречье и поставившими храм во имя новгородского святого. Первая каменная церковь была построена в 1685 году. Спустя сто лет ее сменил существующий храм.
Здание церкви является уникальным ансамблем двух значительных произведений крупнейших московских архитекторов. Трапезная и колокольня были выстроены в 1783-1791 годах по проекту архитектора В.И.Баженова, приходившегося родственником заказчикам обеих частей здания - отцу и сыну купцам Долговым, чья усадьба находится напротив. Сама церковь в стиле ампир была построена по проекту архитектора О.И.Бове в 1828-1833 годах. Постройку, осуществлявшуюся в 1834-1836 годах после смерти Бове его братом, архитектором М.И.Бове, финансировали также купцы - братья Куманины. В левом приделе храма сейчас находится прославленная святыня - чудотворная икона Богоматери «Всех скорбящих радость» Красота пропорций трапезной и колокольни сделали этот памятник одной из вершин русского классицизма. Впервые примененный здесь Баженовым тип трапезной впоследствии широко распространился в Москве.
Во время Великой Отечественной войны внутри храма помещался запасник Третьяковской галереи. После войны храм был открыт в 1948 году. В 1966 году в храме отпевали Анну Ахматову.
Дом 17 – возможно самый известный на Ордынке.
В доме друзей, писателя и драматурга В. Е. Ардова и его жены, актрисы и режиссера Н. А. Ольшевской, чаще всего останавливалась Анна Ахматова, приезжая в Москву. По словам главы семьи, в их доме с 1938 года и до самой кончины Ахматова прожила не меньше, чем у себя в Ленинграде. Особенно дружна была она с Ниной Антоновной Ольшевской. Их дружба продолжалась 33 года, до самой смерти Ахматовой. В очерке "Анна Ахматова" В. Ардов пишет об их крепнущем взаимном чувстве: "Анна Адреевна всегда знала: есть в Москве человек, который все и всегда сделает для нее".
В этом доме, "у Ардовых на Ордынке", бывали Осип Мандельштам, Михаил Булгаков, Иосиф Бродский, Михаил Зощенко, Борис Пастернак, Фаина Раневская, Александр Солженицын, Арс. Тарковский, Дмитрий Шостакович, Корней Чуковский, его дочь Лидия Чуковская... Здесь в июне 1941 года Анна Ахматова познакомилась с Мариной Цветаевой.
Приезжая к Ардовым, Ахматова жила в маленькой комнатке Алеши Баталова. Вот как описывает эту комнату Лидия Чуковская в "Записках об Анне Ахматовой", а также сам дом Ардовых: "Арка второго дома с решеткой на Большой Ордынке. Лужа под аркой от стены до стены. Развороченная черная лестница: ребра торчат. Ступаю осторожно. Второй этаж. Здесь...
Крохотная комнатушка, пожалуй даже меньше, чем моя. Окно во двор. Некое подобие тахты, и постель на этом подобии занимает все пространство. Впрочем есть еще школьный столик для уроков и стул, которому тесно. Тумбочка".
В мае 1956 года произошло важное событие в жизни Анны Ахматовой - вернулся из лагеря освобожденный Лев Николаевич Гумилев. И встретился с матерью в квартире Ардовых, куда зашел по дороге в Ленинград, не зная, что там находится Ахматова.
У Ардовых Анна Ахматова работала над стихами, "Поэмой без героя", занималась переводами.
Сейчас это обыкновенный жилой дом, вход во двор охраняет домофон и дядя в камуфляже, который довольно грубо меня послал. Во дворе стоит памятник Ахматовой по эскизу Модильяни, но его не разглядеть его из-за бдительности охраны.
Ну вот и конец улицы. Прощальный взгляд на Ордынку.
Последний домик Ордынки
Дальше малый Москворецкий мост, за ним большой - и брусчатка Красной площади.
Но окончить свой рассказ я хочу не здесь.
Я приходила фотографировать Ордынку трижды – 1 октября, в декабре и в январе. К моменту последней съемки я уже представляла историю улицы и ее героев. И сделала то, что не рискнула раньше – зашла в Марфо-Мариинскую обитель (в первый раз ограничилась съемкой от ворот). Вошла в церковь. Посмотрела на Нестеровскую роспись. Дивясь на саму себя, поставила свечку. Кинула денежку к пожертвованиям. Почему?
Дикая и жестокая история жизни и смерти Елизаветы Федоровны сконцентрировала дикость и жестокость того, что творилось в стране и на Ордынке. Годами купцы и простые люди собирали деньги, строили эту красоту, обустраивали дома и храмы, заботились о больных, сирых и убогих. Что получили они и их потомки? Страшную смерть или серую жизнь в убожестве коммуналок с жестокими нравами замосковорецкой шпаны.
В память о тех, кто жил и умирал на Ордынке, светлой улице моего детства, я - совершенно нерелигиозный человек - наверное и ставила свою свечку.
Полноразмерные фотографии здесь
